– Как возникла идея этой выставки?
– Случайно. В сентябре я пришёл в новую галерею Лариных – они как раз только открыли второй этаж после ремонта. И я захотел, используя эту двухэтажную возможность, сделать такую «выставку-исследование»: изучить, как размещаются объекты искусства в выставочном пространстве, как ведёт себя зритель, реагируя на это размещение. На фотографиях с парижских салонов 18-19 века видно, что там картины вешали в 3–4 ряда по высоте. Сейчас же, можно сказать, обратная тенденция – зритель, придя на выставку, может очутиться в достаточно пустом пространстве, наедине с каким-то небольшим объектом или даже без него.
– Из чего сложилась экспозиция?
– Тоже довольно случайный набор. Я собрал почти все, что нашлось дома, на балконе, в хранилище – везде. Специально развесил против всех правил, чтобы такая развеска получилась – «рыночная» (как джинсы раньше в палатках на рынке). Там есть какие-то старые неоконченные серии, даже недописанные картины, некоторые работы я поставил лицом к стене, некоторые доделал специально к выставке. Я хотел, чтобы это ни в коем случае не считывалось как ретроспектива, но как имитация или профанация ретроспективной выставки и персональной выставки вообще. Но всё равно после первого открытия получил отзывы, что это «Эльдароспектива». Тогда ко второму открытию я внёс еще больше хаоса, ещё больше избыточности – добавил больше историй, описаний, просто идей, скетчей. А к третьему открытию ещё и поменял местами эти бумажки, чтобы всё запуталось. Это же, на самом деле, такая инсталляция размером во всю комнату. В принципе, что тут является моим произведением искусства? Это именно сама выставка как одно цельное произведение, с её двумя названиями, двумя разными пространствами, тремя открытиями и реакцией зрителей на всё это.
– А зачем по центру верхнего зала стоял длинный стол?
– Ну, там я положил фотоальбом, какие-то материалы, на нём же каждое открытие стоял фуршет с шампанским и пирожками, и ещё можно было поиграть в шахматы. Я хотел сделать «эффект мастерской». Когда приходишь к художнику, он угощает чайком или ещё чем-нибудь, показывает работы, приговаривая: «Ну, эта из очень старой серии»; «А эту я делал в таком-то году для такой-то выставки»; «А эта? Я тогда очень увлекался…»; «А эти вот только начал». Это такой классный опыт – можно сразу всё про художника и его творческий путь узнать! Чай по техническим причинам организовать не удалось, но я развесил по стенам свои какие-то мысли, монологи, чтобы зрители смогли пообщаться со мной даже когда меня там нет.
– Объясни смысл названия «Недостаточная избыточность» или «Избыточная недостаточность».
– Название отражает суть экспозиции. Белый зал на втором этаже стал «избыточным» пространством. Про него я уже сказал – там было всего в избытке. Чёрный зал на первом этаже стал «недостаточным» пространством. Там, наоборот, всего мало – 2–3 арт-объекта, никаких текстов, большой акцент на пустоте, на серости пустых стен. В этой комнате были только новые работы, сделанные специально для каждого из трёх открытий. И этот принцип, кстати, распространился и на пришедших зрителей. Ну, зрители на выставке же, обычно любят пить вино, общаться, и почти все они этим занимались в «избыточной» комнате. Создавая там еще большую избыточность.
– Почему в названии указано «групповая выставка»?
– Ну, в первую очередь это как антоним к слову «персональная». То есть я сразу понял, что я не хочу делать персональную выставку в правильном понимании этого слова. Как обычно это бывает – художник делает специальный проект специально для выставки. Я решил показать «всё, что угодно», и это, конечно, больше напоминает групповую выставку нескольких художников. Просто всех их зовут Эльдар Ганеев (по странному совпадению 😊).
– А зачем нужно было делать три открытия?
– Из-за трёх открытий получилось, что моё искусство было рассредоточено не только в пространстве, но и во времени. То есть, чтобы его увидеть, зритель должен был посетить как минимум два открытия. Вообще, выяснилось, что это классно – делать несколько открытий. Первое было как репетиционное, пробное. Можно сказать, я только лишь попробовал, что я могу сделать в этом пространстве. Второе и третье – условно «огненное» и «стеклянное». Хотя до первого открытия я практически не думал о том, что же будет на втором и на третьем. Всё приходило в голову постепенно, по мере того как я «вживался» в место. Я переживал, что зрители не поймут сути нескольких открытий и не придут повторно смотреть на одно и то же. Но всё вышло хорошо, на второе и третье открытие приходили и новые зрители, и зрители, которые уже были на предыдущих открытиях. Пару человек я приметил, которых я точно видел на всех трёх открытиях.
Текст: Эльдар Ганеев
